Д. Асратян

Народы Кавказа были едва ли не первыми на территории современной России, кому посчастливилось услышать Благую Весть о Господе Воскресшем. И у ранних церковных писателей (начиная с Оригена), и в преданиях абхазов и осетин можно встретить упоминания о проповеди на Кавказе апостолов Андрея Первозванного и Симона Кананита. Как бы ни относились к этим сведениям современные историки, сам факт раннего распространения христианства среди жителей Кавказа не вызывает сомнений. К X веку под влиянием Византии христианство приняли аланы - крупнейший в те времена северокавказский этнос.

Судьба алан оказалось трагической. Их государство рухнуло под ударами вторгшихся из Азии захватчиков, города были разрушены, храмы сожжены, народ загнан в малопригодные для проживания ущелья. К сожалению, пострадали не только стены храмов. Не устояла перед натиском варваров и аланская Церковь. Язычество, разного рода синкретические культы и, наконец, ислам победили, казалось бы, окончательно.

Что же случилось? Конечно, внешние факторы складывались крайне неблагоприятно. Но ведь история христианского мира знает немало примеров, в том числе и на Кавказе, когда в не менее тяжелых условиях Церкви удавалось выстоять. Быть может, если бы аланы перевели Слово Божие на свой родной язык, то история сложилась бы иначе. Однако учение Христа, несмотря на официальное принятие христианства, осталось недоступным для широких народных масс, что и привело к катастрофе.

И все же семена, посеянные в горах Кавказа еще в апостольские времена, не погибли. Многие народы Северного Кавказа, в частности, потомки алан - осетины сохранили память о вере своих предков. Поэтому, когда через несколько веков Кавказ вновь оказался в сфере влияния христианской державы - на этот раз Российской империи, начались попытки возрождения христианства среди горцев.

С середины XVIII века в Осетию направлялись миссионеры, однако десятилетиями миссия среди осетин велась на непонятных им языках. Духовенству лишь предписывалось “символ веры, десятословие и молитву Господню предать иноверным вразумительным всем им языком”.

В 1798 году был издан осетинский катехизис, содержавший, помимо прочего, и переводы фрагментов Священного Писания. К сожалению, книга эта осталась невостребованной - свыше пятисот экземпляров катехизиса в начале этого века нашли на полу одной из церквей Северной Осетии. Незавидную судьбу предопределил уровень перевода - собственно говоря, это был даже не перевод, а подстрочник, механически копирующий грамматические особенности оригинала.

В начале XIX века дворянин из Южной Осетии Иван Ялгузидзе впервые перевел на осетинский Четвероевангелие. Несмотря на одобрение Священного Синода, этот текст так и не был издан; впрочем, можно с определенностью утверждать, что его издание не оказало бы сколько-нибудь значительного влияния на евангелизацию Осетии. С одной стороны, духовенство в те годы не проявляло интереса к родному языку своей паствы; с другой стороны, и сам перевод оставлял желать лучшего.

Положение стало меняться с середины XIX века, во многом благодаря активной организаторской и переводческой деятельности архимандрита (впоследствии епископа) Иосифа Чепиговского и протоиерея Алексия Колиева. В 1848 году был издан перевод Псалтири; в тот же год (по другим данным, в 1861 году) - Четвероевангелия, в 1862 году - Соборных Посланий.

“В этих переводах, хотя было допущено множество неточностей переводчиком, но по исправлении их впоследствии знатоками осетинского языка, они принесли несомненную пользу распространению христианства в Осетии”. Так оценил деятельность переводчиков второй половины XIX века историк осетинской Церкви о. Алексий Гатуев. Гораздо жестче отзыв крупнейшего поэта Коста Хетагурова: “Переводы Евангелия, молитв и урывков церковных служб и треб? ...Все эти драгоценные вклады в осетинскую письменность настолько неудачны, что при чтении их народная масса совершенно не понимает их смысла”.

Увы, в XX веке условия для дальнейшей работы над переводом Писания были крайне неблагоприятны. Кое-что все же делалось - так, в двадцатые - тридцатые годы в Германии вторую часть Нового Завета и книгу Даниила перевел бывший городской голова Владикавказа Гаппо Баев, неоднократные попытки перевода Синодальной Библии предпринимались и в России, но сколько-нибудь значительную роль все эти опыты не сыграли.

По-настоящему работа возобновилась только несколько лет назад. В 1993 наш институт (Институт Перевода Библии) выпустил первое издание Нового Завета на осетинском языке (в основу были положены слегка подредактированное дореволюционное Четвероевангелие и переводы Гаппо Баева). Характерно, что уже в 1994 появилась еще одна версия Нового Завета - почти подстрочник русского Синодального текста. Оба перевода совершенно не соответствуют ни современным научным требованиям, ни литературным нормам осетинского языка. Но вместе с тем само их существование делает задачу создания полноценной осетинской Библии еще более сложной и ответственной. Новый перевод должен значительно превосходить все прежние, чтобы избежать их несчастной участи.

C другой стороны, надо отметить, что языковая ситуация в Осетии радикально изменилась со времен Ялгузидзе и Колиева, когда большинство осетин знали только свой родной язык. Сейчас, напротив, для большого, если не большего, количества осетин наиболее понятным языком стал русский (а для осетин Закавказья - грузинский). Что же теперь делать? Может быть, достаточно Синодального перевода - наиболее распространенной в Северной Осетии версии Священного Писания? Как ни странно, существует и такая точка зрения. Но, во- первых, и для людей, свободно владеющих русским языком, Синодальный перевод зачастую совершенно непонятен. А во-вторых, и это главное, народ не может отказаться от своего родного языка, как от чего-то устаревшего и ненужного. Разве дело только в легкости восприятия? В сфере духовного утилитарные факторы не могут играть решающую роль.

Вероятно, сходное положение сложилось и во многих других регионах бывшего Советского Союза, где представители малых народов обычно получают образование на русском или ином доминирующем языке. Неудивительно, что родной язык сохраняется лишь в быту, засоряется множеством ненужных заимствований и постепенно утрачивает роль эффективного средства коммуникации.

Но даже малочисленные этнические группы (тем более на Кавказе, где традиционно сильно национальное самосознание) стремятся сохранить язык предков. В подобной ситуации перевод Писания не только способствует спасению и развитию языков малых народов, но и благотворно влияет на самый процесс евангелизации.

По материалам Института перевода Библии,  01.11.1999