Язык Учителя и жаргон кабака

Перевод Евангелия должен быть точным и благоговейным 

Иеромонах Иларион (Алфеев)

Письма апостола Павла. Перевод и примечания В. Н. Кузнецовой. М.: Общедоступный православный университет и Фонд Александра Меня, 1998, 160 с. 

СЧИТАЮ своим долгом откликнуться на статью Марины Насоновой “Голоса апостолов” в НГ-религии № 12 (35) от 23.06.99. В статье, посвященной переводам новозаветных текстов, сделанным Валентиной Кузнецовой, цитируется моя рецензия на перевод “Писем апостола Павла”, опубликованная в “Журнале Московской Патриархии”. В своей рецензии я критиковал перевод Кузнецовой и рекомендовал читателям “продолжать пользоваться Синодальным переводом посланий апостола Павла до тех пор, пока не появится более достойный, более точный и более современный перевод”. В этих словах автор статьи видит “не что иное, как столь знакомый язык постановлений Политбюро ЦК”, а под “более точным и современным переводом” понимает якобы предполагаемый мною “хорошо взвешенный, дистиллированный продукт, вышедший из-под рук проверенных людей, назначенных руководством”. 

Язык постановлений Политбюро ЦК мне не знаком, так как постановлений этих я не читал (Господь миловал). А вот язык перевода “Писем апостола Павла”, сделанного Валентиной Кузнецовой, на меня произвел сильное впечатление. Судите сами: 

 “Ах, вам бы потерпеть меня, даже если я немного глуповат! Ну уж потерпите, пожалуйста... Я считаю, что ни в чем не уступаю этим самым что ни на есть сверхапостолам. Может, я не мастер говорить, но что касается знания, тут другое дело... Повторяю еще раз: не принимайте меня за дурака! А если принимаете, то дайте мне еще немножко побыть дураком и чуть-чуть побахвалиться! То, что я сейчас скажу, конечно, не от Господа. В этой затее с хвастовством я буду говорить как дурак... Пусть кто угодно претендует на что угодно — я все еще говорю как дурак...” (2 Кор 11:1-22). “Я совсем помешался! Это вы меня довели! Это вам бы надо меня нахваливать! Пусть так, скажете вы, да, я вас не обременил, но я ловкач и хитростью прибрал вас к рукам. Может быть, мне удалось поживиться через кого-нибудь из тех, кого я посылал к вам?” (1 Кор 12:11-18). “Пища для брюха и брюхо для пищи... И ты часть тела Христа хочешь превратить в тело проститутки? Боже упаси!” (1 Кор 6:13-16). 

Как я уже писал в рецензии, опубликованной в ЖМП, когда знакомишься с подобными текстами, по временам возникает ощущение, будто ты не Священное Писание читаешь, а присутствуешь при перебранке на кухне коммунальной квартиры. Появлению этого ощущения способствует своеобразный набор слов (“дурак”, “побахвалиться”, “затея”, “помешался”, “нахваливать”, “ловкач”, “поживиться”, “брюхо”, “проститутка”) и идиом (“не мастер говорить”, “прибрал к рукам”, “самым что ни на есть”, “меня довели”). Священный текст низводится на площадный, базарный, кухонный уровень. 

Не говорю уже о том, что в тексте Кузнецовой много неточностей, опущений, длиннот и парафраз, которые заставляют говорить скорее о “пересказе” текста или его “переложении” на разговорную речь, чем собственно о “переводе”. Например, слова апостола Павла “великое приобретение — благочестие с довольством” (1 Тим 6:6) пересказаны таким образом: “Да, религия действительно большой доход, но только для людей, умеющих довольствоваться тем, что у них есть”. Когда же неточность перевода помножена на сознательное стремление “снизить” стиль и на слабое владение автора русским литературным стилем, результат оказывается и вовсе плачевным: 

“Такого же рода и люди, которые втираются в дома и пленяют глупых бабенок. У этих женщин куча грехов и масса желаний... А негодяи и мошенники будут идти все дальше — из огня да в полымя! — и сбивать с пути и других и себя” (2 Тим 3:6-13). В греческом оригинале — не “куча грехов” и “масса желаний”, а “женщины, утопающие в грехах, водимые похотями различными”. Никакого “из огня да в полымя” в греческом тексте нет и в помине: это выражение вставлено переводчицей от себя. 

Защищая перевод Кузнецовой, г-жа Насонова говорит, что “авторы Нового Завета писали не на литературном, а на живом разговорном языке”. Во-первых, тезис относительно “разговорного” языка может быть оспорен. А во-вторых, и в разговорном языке есть разные уровни: язык учителя, разговаривающего с учениками, отличается, например, от языка, на котором общаются пьяные в кабаке (набивая “брюхо” и рассуждая о “дураках”, “негодяях”, “ловкачах”, “бабенках” и “проститутках”). 

Мне кажется, что не следует подводить идеологическую базу под неудачный перевод и обвинять критиков этого перевода в “тоталитарном мышлении”. И не следует тревожиться по поводу того, что “руководство РПЦ” якобы поддержит только перевод, вышедший из-под рук людей, “назначенных руководством”. Я думаю, что поддержки может быть удостоен всякий перевод, в котором стремление к максимальной верности оригиналу сочетается с благоговейным отношением к тексту, который в православной традиции считается священным. Такими качествами отличается, например, перевод Евангелия от Луки, сделанный Сергеем Аверинцевым. 

Пользуюсь случаем, чтобы отметить неточность, которая уже дважды встречалась на страницах “НГ-религии” (последний раз в №12 (35). Анонсируя мои книги в рубрике “Чтение”, газета почему-то называет меня “иеромонахом Братства Святителя Тихона”. Этим Братством была в 1996 году опубликована книга “Таинство веры”, но сам я к Братству никогда не принадлежал и никакого к нему отношения не имею.